Our DÚ Danann form has passed with time, But still we love music and still we love wine. (c)
Как-то ночью, глухой и тёмной, сонный я и утомлённый,
Погрузился в размышленья над грудой старых ценных книг.
Эти знанья позабыты и вгоняют в полудрёму. И сквозь сон
Я слышу чётко: лёгкий шелест и стук в дверь.
«Это кто-то так, случайно в мою дверь постучался
Это кто-то так, случайно. И больше ничего».
Ах, теперь я точно помню ту ночь в промозглом декабре.
Догорал в камине уголь, испуская свет янтарный, приведеньем
Ускользая, унося собой тепло. Ждал утра я безнадёжно,
Утопая в фолиантах, силился я напрасно утопить свою печаль.
Печаль по навек ушедшей, мной потерянной Леноре
Теперь лишь на небесах Ленорой ангелы зовут её.
Шелест и пурпур занавесок возбудил воображенье,
Зажигая что-то в сердце, пробуждая тайный ужас. И сейчас, себя смиряя,
Повторял я: «Это кто-то так случайно. Лишь прохожий запоздалый.
Это кто-то так, случайно в мою дверь постучался
Это кто-то так, случайно. И больше ничего».
В тот момент мой дух окреп. И решительно спросил я,
Ни минуты не колеблясь: «Эй, прости, кто б ты там ни был
Дело в том, что я спал крепко, а ты так тихо постучался
Так тихо к двери подошёл и в мою дверь постучался,
Я едва ли тебя расслышал» -- и открыл я настежь дверь.
Там был мрак. Мрак и больше ничего.
И стоял я там, продрогший, глядя в ночь, что беспросветна.
Сомневаясь и храня мечты в сердце, о которых раньше
Смертный думать и не смел. Но молчанье не прервалось,
И тьма не отступала, сорвалось с губ лишь слово.
«Линора» -- разорвал молчанье голос. Эхо вторило «Линор..»
Так было… Больше ничего.
Повернулся я обратно, обожжённый своим сердцем,
Скоро снова стук услышал, чуть погромче, чем был первый.
Ну конечно, это что-то за окном, за занавеской.
Отдохну теперь немножко и секрет я разгадаю.
Разузнаю, в чём там дело…
Ветер – больше ничего.
Но, придя в себя немного, я толкнул тугие ставни
И в окно влетел ворон. Взгромоздился он на дверь.
Он величественно-чёрен, и надменностью лорда полон.
Раньше, птица святая предков, он меня не уважает.
Взгромоздился и уселся… Больше ничего…
Тьма и ночь, и ворон чёрный, словно статуя застывший…
Он подобен эбониту, ледяное изваянье… Подарил улыбку грусти
Я застыл, совсем, как камень. И лицо моё застыло.
И спросил я: «Кто ты птица, что так смело
без оружья и доспехов по ночи спокойно бродит»
«Не вернётся никогда».
Погрузился в размышленья над грудой старых ценных книг.
Эти знанья позабыты и вгоняют в полудрёму. И сквозь сон
Я слышу чётко: лёгкий шелест и стук в дверь.
«Это кто-то так, случайно в мою дверь постучался
Это кто-то так, случайно. И больше ничего».
Ах, теперь я точно помню ту ночь в промозглом декабре.
Догорал в камине уголь, испуская свет янтарный, приведеньем
Ускользая, унося собой тепло. Ждал утра я безнадёжно,
Утопая в фолиантах, силился я напрасно утопить свою печаль.
Печаль по навек ушедшей, мной потерянной Леноре
Теперь лишь на небесах Ленорой ангелы зовут её.
Шелест и пурпур занавесок возбудил воображенье,
Зажигая что-то в сердце, пробуждая тайный ужас. И сейчас, себя смиряя,
Повторял я: «Это кто-то так случайно. Лишь прохожий запоздалый.
Это кто-то так, случайно в мою дверь постучался
Это кто-то так, случайно. И больше ничего».
В тот момент мой дух окреп. И решительно спросил я,
Ни минуты не колеблясь: «Эй, прости, кто б ты там ни был
Дело в том, что я спал крепко, а ты так тихо постучался
Так тихо к двери подошёл и в мою дверь постучался,
Я едва ли тебя расслышал» -- и открыл я настежь дверь.
Там был мрак. Мрак и больше ничего.
И стоял я там, продрогший, глядя в ночь, что беспросветна.
Сомневаясь и храня мечты в сердце, о которых раньше
Смертный думать и не смел. Но молчанье не прервалось,
И тьма не отступала, сорвалось с губ лишь слово.
«Линора» -- разорвал молчанье голос. Эхо вторило «Линор..»
Так было… Больше ничего.
Повернулся я обратно, обожжённый своим сердцем,
Скоро снова стук услышал, чуть погромче, чем был первый.
Ну конечно, это что-то за окном, за занавеской.
Отдохну теперь немножко и секрет я разгадаю.
Разузнаю, в чём там дело…
Ветер – больше ничего.
Но, придя в себя немного, я толкнул тугие ставни
И в окно влетел ворон. Взгромоздился он на дверь.
Он величественно-чёрен, и надменностью лорда полон.
Раньше, птица святая предков, он меня не уважает.
Взгромоздился и уселся… Больше ничего…
Тьма и ночь, и ворон чёрный, словно статуя застывший…
Он подобен эбониту, ледяное изваянье… Подарил улыбку грусти
Я застыл, совсем, как камень. И лицо моё застыло.
И спросил я: «Кто ты птица, что так смело
без оружья и доспехов по ночи спокойно бродит»
«Не вернётся никогда».